Что-то накатило на меня вдохновение. И приспичило мне фанфик написать, ага. Ненавижу это своё состояние.
Я же всё-таки прошла Иб. И даже получила счастливую концовку с Гарри~
Ну да ладно.
Я же всё-таки прошла Иб. И даже получила счастливую концовку с Гарри~
Ну да ладно.
Потому что так – правильно.Потому что так – правильно.
Автор: Near
Бета: Орфографический словарь русского языка, родимый.
Фэндом: Ib
Персонажи: Иб, Мэри
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Ангст, Психология
Размер: Драббл, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Ссылка на оригинал: ficbook.net/readfic/502988
Маленькие девочки должны любить кукол.
Они должны целыми днями играть с ними, наряжать в красивые платья, сшитые ими самими же, хвастаться подружкам и заливисто смеяться над каждой шуткой. Это – правильно.
Мэри – правильная.
Мэри много говорит, часто смеётся, рассказывает забавные истории и смешно шутит; у неё очень-очень много кукол, за которыми она ухаживает и обращается с ними так, будто бы они действительно живые и всё-всё понимают. Когда-то давно Мэри даже рисовала, но теперь больше не притрагивается к карандашам и краскам.
Она, Иб – неправильная.
Иб нравится ходить в эту странную галерею, хотя раньше она бы вряд ли задержалась в ней хотя бы на пару часов. Кажется, она уже наизусть знает, где висит каждое полотно и изучила каждую его чёрточку. И какое-то странное чувство заставляет возвращаться туда снова и снова, стоять часами возле одной и той же картины и – плакать. Какое-то щемящее чувство, словно разрывающее на части сердце, разрастается, разрушая всё то, что с таким трудом выстраивалось там, где-то глубоко внутри. Это странно, страшно, так нельзя, так не должно быть. Ей нельзя приходить в эту галерею, нельзя видеть эту картину.
Так ей сказала Мэри, когда она в первый раз призналась во всём.
Сестра тогда разозлилась и закричала, сказала, чтобы Иб больше не ходила туда, ни за что, ни при каких обстоятельствах, никогда-никогда. Мэри так и не сказала, почему – ни тогда, ни сейчас. Это было больно и неприятно. Тогда Иб поняла, насколько трудно врать близкому человеку. Насколько это тяжело и, наверно, подло. На душе каждый раз становилось гадко и грязно, будто бы у кого-то появился ключик от секретной комнаты, но он, вместо того чтобы бесшумно прокрасться и выбраться оттуда, ничего не трогая, вломился и растоптал всё самое дорогое, что там было. Грязно, тяжело, трудно. Но с каждым разом становилось легче придумывать новые отговорки, которым Мэри верила – или делала вид, что верила.
Обо всех своих терзаниях она забывала, стоило только ей поставить ногу на ступеньку ставшего уже почти родным здания. Всё, что творилось до этого, тут же забывалось и исчезало, будто бы ничего и не происходило вовсе, оставляя место для чего-то большего. И худшего.
Она уже выучила столько новых слов, но до сих пор не знает, что означает это. Длинное, красивое – но непонятное. Иб остаётся только хмуриться и пожимать плечами, обеспокоенно озираясь по сторонам, словно в надежде, что значение понятно окружающим и они его подскажут. Нарисованный на картине мир не кажется настоящим, но есть в нём что-то поистине завораживающее, заставляющее приходить сюда снова и снова. Что-то глубоко внутри картины будто кричит, пытаясь позвать на помощь хоть кого-нибудь, в отчаянии молотит кулаками о стену, тихо шепчет неразборчивые слова и всё время пытается найти выход. Иб знает, что «его» силы на исходе. Знает, что рано или поздно «оно» просто упадёт и не сможет больше двигаться, что осталось «ему» не так уж и долго. Ей хочется «ему» помочь, но она может разве что бессильно сжимать раму картины слабыми пальцами и плакать, моля о прощении. Она виновата, она знает это. Только никак не может вспомнить, в чём именно.
Иб знает многое, но почти ничего не может понять. Но она не знает, что сегодня вечером Мэри будет со злостью нажимать клавиши домашнего фортепиано, разрывая тишину резкими звуками, искажая привычную и любимую мелодию почти до неузнаваемости. Ей мерзко, отвратительно и она хочет, чтобы Иб перестала раз за разом возвращаться в эту проклятую галерею, в которую она сама больше никогда не ходила. Мэри будет ломать кисти, кидать в стену карандаши и топтать цветные мелки, смешивая их останки с разорванной бумагой. А потом, когда Иб вернётся, будет всё также бережно обнимать «сестру», говоря ей, что всё непременно будет хорошо и не задавая больше вопросов. Нежно проведёт расчёской по её волосам, перебирая длинные тёмные пряди и целуя в висок. Будет улыбаться, понимая, что никто не обратит внимания на её фальшивость.
Когда-нибудь и этот хрупкий мир сломается, как сломался предыдущий. Но она обязательно отыщет новый, и тогда больше ни за что не отпустит Иб от себя. А пока что всё будет продолжаться, и они будут бегать по кругу, постоянно оглядываясь на прошлое и стремясь от него сбежать.
Потому что так – нужно.
Так – правильно.